Перепост с dikouchine.com
У великого князя Петра Николаевича было имение Тулмозеро в Олонецкой губернии. Однажды (речь идет о 1895-1896 годах) не то егерь, не то лесничий Петра Николаевича, не то прогуливаясь по окрестностям, не то охотясь, не то заблудившись, наткнулся на штабель железной руды. Как потом оказалось, какой-то петебургский студент арендовал у местных крестьян неудобья и добывал на этих землях руду. Кустарным способом, чуть ли не просто молотком скалывая породу с гор. Крестяне получали арендной платы 100 рублей в год и были очень довольны – под сельскохозяйственные нужды земля все равно была негодная, бросовая.
Однако, в погоне за большей выгодой, при продлении аренды, крестьянский сход потребовал на следующий год 300 рублей. Рассчет был простой: земля, конечно, бросовая, но раз за нее платят 100 рублей, то наверное, не просто так? Наверное и 300 заплатят? Студент, однако, 300 платить отказался и свернул свои наработки. Крестьяне очень горевали – из-за жадности не только трех сотен не получили, но и верных ста рублей лишились. Вышла лишняя жадность боком. Вообще, жадность в этой истории играет едва ли не главную роль. Не только олонецкие крестьяне из-за нее пострадали…
Егерь великого князя взял образец найденной им руды. Не то он лично, не то кто-то другой из окружения великого князя отвез этот образец в Петербург и, после анализа этого образца выяснилось, что руда очень хорошего качества.
Дальше дело завертелось. Управляющий имением великого князя арендовал землю у крестьян за те самые 300 рублей в год на 12 лет. После чего великий князь Петр Николаевич отправился с результатами анализа образцов руды и с документами об аренде в Международный петербургский банк. К тому самому Адольфу Юльевичу Ротштейну, о котором уже шла речь в предыдущих заметках. Действительно, не самому же великому князю заниматься организацией добычи руды?
Ротштейн встретил Петра Николаевича с большим интересом. Во-первых, дело само по себе обещало хороший барыш, а во-вторых, совместное предприятие с великим князем давало большой плюс к деловой репутации, надежду на новые связи. Вопрос о финансировании разработок был быстро решен. Правда, Ротштейн подстраховался, выдвинул встречные условия:
Права аренды земли были переданы этому обществу, за что Петр Николаевич получил один миллион рублей наличными и на 2 миллиона рублей паев общества. Тут надо сказать, что помимо великого князя на этом этапе главным выгодоприобретателем были крестьяне арендодатели – при пересмотре аренды с 12 до 99 лет, арендная плата была увеличина до 1000 рублей в год. После того, как из-за увеличения до 300 рублей арендной платы студенту, они лишились и ста рублей – для крестьян эта тысяча была как подарок. То, что на их земле найдена руда, для разработки которой создано общество с капиталом в 10 миллионов, и с предполагаемой прибылью еще выше – это другой вопрос.
Созданное под патронажем Международного петербургского банка общество «Сталь» приступило к работе. Дополнительные изыскания, строительство дороги к месту разработки, проектирование доменных печей, подготовка площадки для строительства печей, постройка домов для инженеров, для служащих, для рабочих, найм персонала и т.п. Дело было начато с размахом. А поскольку прибыль обещала быть огромной, то и на расходы не скупились.
Но в какой-то момент дополнительные изыскания, которые шли параллельно со строительством дорог, домов и доменных печей, выявили небольшую неприятность. При первом взгляде на отроги гор создавали впечатление, что руды необыкновенно много. Второй взгляд и первые пробы – подтверждали это. Однако при более внимательном исследовании, оказалось что есть неприятная особенность залегания руды: тот пласт руды, что лежал на поверхности и обещал небывалую дешевизну разработки (открытым способом, без шахт, штреков и т.п.) был чрезвычайно тонок. Не более вершка.
Под ним лежал слой доломита – глубиной в аршин. Потом опять слой руды в вершок и опять слой доломита в аршин и так далее. Доломит – порода прочная, ломом его не пробьешь. Надо взрывать. Причем взрывать не порохом – порох доломит не брал. Нужен был пироксилин или динамит (впрочем не уверен, что динамит к этому времени уже был изобретен). Что делало добычу руды на этом месторождении не просто не столь выгодным, как казалось при первом взгляде, а совершенно нерентабельным.
Когда банк убедился, что такая геологическая картина характерна не для одного-двух мест, а для всего месторождения, и что стоимость добычи руды здесь будет выше ее цены (а к тому времени уже было истрачено немало денег), то, конечно, обратился к великому князю. Есть письменные гарантии наличия миллиарда пудов руды, руды на самом деле нет, так что миллион наличными надо возвращать. Началась тяжба.
Апофеозом этой тяжбы было заседание представителей банка и представителей великого князя. При большом скоплении топ-менеджеров банка, юристов банка, приглашенных банком в качестве экспертов горных инженеров, а также представителей князя и его адвокатов, «Ротштейн занял председательское кресло, в коротких словах изложил суть дела и после начал читать договор Банка с великим князем. Дойдя до места, где великий князь дает ручательство, что … он гарантирует миллиард пудов руды, Ротштейн, смущенный, остановился читать, посидел немного молча, потом закрыл папку с документами и сказал: «Прочитанного достаточно, объяснений больше не требуется». Встал, сделал общий поклон и при смехе присутствующих вышел из зала заседаний». (Н.А.Варенцов. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое. М., 1999, стр. 239).
Действительно, князь гарантировал только количество. То, что такое количество руды имеет место быть подтвердил выписанный князем (после получения претензий банка) из Вены профессор геолог, мировая знаменитость в своей области. Да в этом и без венского профессора сомнений не было. А по поводу того, рентабельно эту руду добывать или нет, об этом в договоре князя с банком речи не шло. Если бы Ротштейн прочитал внимательно договор с князем заранее или сумел бы прочитать там именно то, что в договоре написано, а не то, что он там хотел бы видеть, то может быть и не было бы тяжбы с князем.
Собственно, уже тут можно поставить точку. Сама по себе вышеизложенная история, как нам кажется, достаточно интересная. Однако у нее есть вторая серия.
Однако – действительно ли нет другого выхода? Да, прибыли от добычи руды не предвидится, но есть же акционерное общество, большая часть паев которого осталась у банка. Если нельзя продать руду, то ведь можно продать паи? И дело завертелось. Были наняты бойкие молодые люди, которые отправились в Москву продавать паи общества «Сталь». Почему в Москву? Трудно сказать. Видимо было две причины. В Петербурге широко проворачивать эту аферу видимо опасались, так как была вероятность столкнуться с покупателем, который мог быть в курсе дел. Все же достаточно много народу было вовлечено – служащие банка, юристы, инженеры, консультировавшие банк, и т.п., а деловой мир был тогда достаточно узок. Вторая причина, – это не утверждение, а скорее предположение – видимо на Москву Ротштейн смотрел примерно как Энди Такер на Питсбург. В Москве много жирных карасей с тугими кошельками.
Наживка для московских карасей была неплоха. Даже три одинаково сочных наживки – на любой вкус.
Во-первых, конечно, жадность. Тут было чем поманить – богатейшее месторождение железной руды, высокое качество руды, дешевизна добычи (практически на поверхности лежит!), дешевизна доставки до питерских заводов – и рядом, не с Урала везти, и без железной дороги, можно доставлять водой, что значительно дешевле. Тут кстати пригодился и доклад венского профессора – им продавцы паев активно пользовались, в качестве подтверждения богатства месторождения (не менее миллиарда пудов руды!) и в качестве подтверждения того, что дело поставлено на серьезную основу. Вообще, ссылка на экспертизу иностранного профессора, кончено, добавляет уверенности. Конечно, к этому добавлялись и разговоры о высоких будущих дивидендах, и о том, что когда дело встанет на ноги, стоимость паев взлетит до небес. Были еще и намеки, что мол, есть признаки того, что кроме железной руды там есть залежи серебра и платины, да что серебро, там железа столько, что даже один пай миллионером сделает!
Эта наживка была проглочена в Москве с огромным аппетитом. Н.А. Варенцов так описывает свою встречу с В.А. Хлудовым, одним из главных пострадавших в этом деле: «Василий Алексеевич возводил свои глаза к небу, твердя только одно: «Поймите, близ столицы руда на земле, даже ее рыть не придется, а качество ее не хуже руды с горы Благодать на Урале. Если я получу только один пай, буду счастливейшим человеком!» В это время глаза его сверкали и вид у него был ненормального человека от жадности и боязни, что ему не достанется даже одного пая.» (Н.А.Варенцов. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое. М., 1999, стр. 231).
Вторая наживка была – тщеславие. Московским купцам было чрезвычайно лестно участие в одном акционерном обществе с великим князем. Конечно, прежде всего – именно с великим князем, но и другие пайщики имели громкие имена – крупнейший петербуржский банк, Ротштейн, близкий человек к министру финансов… Эта магия громких имен тоже работала. Даже после того, как Н.А.Варенцов, вернувшись из поездки в Тулмозеро, твердо убеждал всех, желавших его слушать, что это дело – явное мошенничество, многие отказывались ему верить. Ибо с одной стороны – мнение еще достаточно молодого человека, а с другой – великий князь Петр Николаевич, Ротштейн, С.-Петербургский Международный банк, профессор из Вены. Хотя кого-то сведения Варенцова и охладили – так, Московский Торговый банк, который собственно и командировал Варенцова в Тулмозеро, и планировавший предварительно покупку паев на три миллиона рублей, от этой сделки отказался.
И третья наживка была специфически московская. У многих москвичей тогда был своего рода комплекс деловой неполноценности. Мол мы тут живем вдали от столицы, зарабатываем свою копеечку (копеечка, правда, зачастую была очень немалой), а все самое вкусное всегда проходит мимо – расхватывают петербургские банки, столичные воротилы и иностранцы. Этот комплекс очень красиво использовали. Был пущен слух, что великий князь Петр Николаевич поставил условием своего участия в деле, чтобы паи продавались прежде всего отечественному капиталу. Если бы не это, мол, то, конечно, все бы раскупили иностранцы. То есть, это редкая возможность для москвичей наконец поучаствовать в дележе сладкого пирога без иностранцев. И тут же был пущен встречный слух, что условие великого князя своим чередом, а петербургские банки, конечно, найдут возможность продать паи иностранцам через подставных лиц. Это уже был классический коммерческий прием – покупайте быстрее, думать некогда, еще чуть-чуть и вообще ничего не достанется, все уйдет иностранцам.
Для кого из московских покупателей какая именно наживка оказалась наиболее сладкой, сказать трудно. Но 30,000 паев общества «Сталь», принадлежавших Международному банку москвичи раскупили. Из них 20,000 приобрел В.А.Хлудов, который и стал главным пострадавшим в этом деле. Кроме него, покупателями были также такие известные люди как Н.П. Бахрушин, К.П. Бахрушин, В.И. Якунчиков, С.В.Перлов. Международный же банк, продав свои паи, полностью перекинул свои убытки на новых покупателей, покрыв свои расходы. И очень похоже, что даже остался с прибылью.
Какое-то время после этого общество «Сталь» продолжало вести свои дела, и даже в первый год выплатило пайщикам хорошие дивиденды (как утверждали злые языки – дивиденды заплатили из денег, вырученных от продажи паев, да больше было и неоткуда). Но кончилось все, естественно, полным крахом ввиду невозможности с прибылью добывать руду. Один из служащих общества впоследствии рассказывал Варенцову, что последнюю зарплату ему выдали стенными часами, висевшими в конторе общества – денег у общества не было совсем, не то что на дивиденды, даже на зарплату сотрудникам.
Но однако и это еще не конец. Есть у этой истории еще и небольшой десерт. В тот момент, когда В.А.Хлудов уже стал крупнейшим пайщиком общества, но полная безнадежность дела еще не стала для него очевидной, он получил через Ротштейна известие, что великий князь Петр Николаевич хотел бы с ним встретиться. «Как с человеком большого ума и деловитости, и притом добавил, что они оба большие пайщики в общем деле». Хлудов познакомился с Петром Николаевичем и даже был приглашен к нему на обед. Так что, не совсем зря были потрачены деньги – не каждый из московских миллионеров мог похвастаться тем, что был приглашен на обед великим князем!
Правда за этот обед Хлудову пришлось заплатить еще раз: во время обеда князь упомянул о том, что в связи со строительством дворца в Крыму у него возникла нужда в наличных, и он собирается заложить часть своих паев «Стали». И что, если бы Хлудов смог бы под залог этих паев дать взаимообразно некоторую сумму, то князь был бы благодарен, и вернул бы вскоре с процентами. Хлудов, с радостью согласился – будучи в восхищении от знакомства с великим князем, приглашения на обед, любезного приема, и, конечно, будучи уверенным в том, что паи общества «Сталь» наинадежнейший залог.
Надо ли говорить, что когда Василий Алексеевич набрался смелости напомнить о долге, ему было отвечено через управляющего великого князя, что денег у князя сейчас нет, но что князь не будет возражать, если Хлудов вместо денег обратит в свою пользу находящиеся у него в залоге паи общества «Сталь», на что он имеет полное право. Паи к тому времени, конечно уже не стоили ничего…
У великого князя Петра Николаевича было имение Тулмозеро в Олонецкой губернии. Однажды (речь идет о 1895-1896 годах) не то егерь, не то лесничий Петра Николаевича, не то прогуливаясь по окрестностям, не то охотясь, не то заблудившись, наткнулся на штабель железной руды. Как потом оказалось, какой-то петебургский студент арендовал у местных крестьян неудобья и добывал на этих землях руду. Кустарным способом, чуть ли не просто молотком скалывая породу с гор. Крестяне получали арендной платы 100 рублей в год и были очень довольны – под сельскохозяйственные нужды земля все равно была негодная, бросовая.
Однако, в погоне за большей выгодой, при продлении аренды, крестьянский сход потребовал на следующий год 300 рублей. Рассчет был простой: земля, конечно, бросовая, но раз за нее платят 100 рублей, то наверное, не просто так? Наверное и 300 заплатят? Студент, однако, 300 платить отказался и свернул свои наработки. Крестьяне очень горевали – из-за жадности не только трех сотен не получили, но и верных ста рублей лишились. Вышла лишняя жадность боком. Вообще, жадность в этой истории играет едва ли не главную роль. Не только олонецкие крестьяне из-за нее пострадали…
Егерь великого князя взял образец найденной им руды. Не то он лично, не то кто-то другой из окружения великого князя отвез этот образец в Петербург и, после анализа этого образца выяснилось, что руда очень хорошего качества.
Дальше дело завертелось. Управляющий имением великого князя арендовал землю у крестьян за те самые 300 рублей в год на 12 лет. После чего великий князь Петр Николаевич отправился с результатами анализа образцов руды и с документами об аренде в Международный петербургский банк. К тому самому Адольфу Юльевичу Ротштейну, о котором уже шла речь в предыдущих заметках. Действительно, не самому же великому князю заниматься организацией добычи руды?
Ротштейн встретил Петра Николаевича с большим интересом. Во-первых, дело само по себе обещало хороший барыш, а во-вторых, совместное предприятие с великим князем давало большой плюс к деловой репутации, надежду на новые связи. Вопрос о финансировании разработок был быстро решен. Правда, Ротштейн подстраховался, выдвинул встречные условия:
- во-первых, великий князь должен был дать письменные гарантии того, что месторождение на арендованной земле содержит не менее миллиарда пудов руды,
- во-вторых, великий князь дает письменные гарантии, что качество руды месторождения соответствует качеству руды представленного князем образца (образец опечатали и поместили в сейф банка), и,
- в третьих, аренда на 12 лет не может лежать в основании серьезного дела. Великий князь берется получить право аренды на 99 лет.
Права аренды земли были переданы этому обществу, за что Петр Николаевич получил один миллион рублей наличными и на 2 миллиона рублей паев общества. Тут надо сказать, что помимо великого князя на этом этапе главным выгодоприобретателем были крестьяне арендодатели – при пересмотре аренды с 12 до 99 лет, арендная плата была увеличина до 1000 рублей в год. После того, как из-за увеличения до 300 рублей арендной платы студенту, они лишились и ста рублей – для крестьян эта тысяча была как подарок. То, что на их земле найдена руда, для разработки которой создано общество с капиталом в 10 миллионов, и с предполагаемой прибылью еще выше – это другой вопрос.
Созданное под патронажем Международного петербургского банка общество «Сталь» приступило к работе. Дополнительные изыскания, строительство дороги к месту разработки, проектирование доменных печей, подготовка площадки для строительства печей, постройка домов для инженеров, для служащих, для рабочих, найм персонала и т.п. Дело было начато с размахом. А поскольку прибыль обещала быть огромной, то и на расходы не скупились.
Но в какой-то момент дополнительные изыскания, которые шли параллельно со строительством дорог, домов и доменных печей, выявили небольшую неприятность. При первом взгляде на отроги гор создавали впечатление, что руды необыкновенно много. Второй взгляд и первые пробы – подтверждали это. Однако при более внимательном исследовании, оказалось что есть неприятная особенность залегания руды: тот пласт руды, что лежал на поверхности и обещал небывалую дешевизну разработки (открытым способом, без шахт, штреков и т.п.) был чрезвычайно тонок. Не более вершка.
Под ним лежал слой доломита – глубиной в аршин. Потом опять слой руды в вершок и опять слой доломита в аршин и так далее. Доломит – порода прочная, ломом его не пробьешь. Надо взрывать. Причем взрывать не порохом – порох доломит не брал. Нужен был пироксилин или динамит (впрочем не уверен, что динамит к этому времени уже был изобретен). Что делало добычу руды на этом месторождении не просто не столь выгодным, как казалось при первом взгляде, а совершенно нерентабельным.
Когда банк убедился, что такая геологическая картина характерна не для одного-двух мест, а для всего месторождения, и что стоимость добычи руды здесь будет выше ее цены (а к тому времени уже было истрачено немало денег), то, конечно, обратился к великому князю. Есть письменные гарантии наличия миллиарда пудов руды, руды на самом деле нет, так что миллион наличными надо возвращать. Началась тяжба.
Апофеозом этой тяжбы было заседание представителей банка и представителей великого князя. При большом скоплении топ-менеджеров банка, юристов банка, приглашенных банком в качестве экспертов горных инженеров, а также представителей князя и его адвокатов, «Ротштейн занял председательское кресло, в коротких словах изложил суть дела и после начал читать договор Банка с великим князем. Дойдя до места, где великий князь дает ручательство, что … он гарантирует миллиард пудов руды, Ротштейн, смущенный, остановился читать, посидел немного молча, потом закрыл папку с документами и сказал: «Прочитанного достаточно, объяснений больше не требуется». Встал, сделал общий поклон и при смехе присутствующих вышел из зала заседаний». (Н.А.Варенцов. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое. М., 1999, стр. 239).
Действительно, князь гарантировал только количество. То, что такое количество руды имеет место быть подтвердил выписанный князем (после получения претензий банка) из Вены профессор геолог, мировая знаменитость в своей области. Да в этом и без венского профессора сомнений не было. А по поводу того, рентабельно эту руду добывать или нет, об этом в договоре князя с банком речи не шло. Если бы Ротштейн прочитал внимательно договор с князем заранее или сумел бы прочитать там именно то, что в договоре написано, а не то, что он там хотел бы видеть, то может быть и не было бы тяжбы с князем.
Собственно, уже тут можно поставить точку. Сама по себе вышеизложенная история, как нам кажется, достаточно интересная. Однако у нее есть вторая серия.
Вторая серия начинается с понимания того, что деньги заплаченные великому князю не вернуть. Как не вернуть то, что уже истрачено на создание акционерного общества, изыскания, строительство и т.п. А поскольку дальнейшая разработка месторождения явно убыточна, все это можно смело списывать в убытки. Чего делать не хочется, но другого выхода нет. Последствия – не только миллионные убытки, разбирательства с советом директоров и акционерами, но и серьезный удар по репутации. Акела промахнулся, рынок и биржа этого могут и не простить.
«Крупный петербургский банк, на потеху своих конкурентов, оказался в положении высеченного: выдан один миллион рублей великому князю, затрачены миллионы на организацию и на оборудование дела, а оно выеденного яйца не стоит. Можно ли скрыть эти потери от пайщиков Банка? Быстро разузнают от служащих Банка, и все скоро станет известно мелкой бульварной прессе и несомненно дойдет до Министерства Финансов. Для Ротштейна это событие могло бы создать неприятное положение: потеря авторитетности у Витте, а очень вероятно, и карьеры». (Н.А.Варенцов. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое. М., 1999, стр. 240).Однако – действительно ли нет другого выхода? Да, прибыли от добычи руды не предвидится, но есть же акционерное общество, большая часть паев которого осталась у банка. Если нельзя продать руду, то ведь можно продать паи? И дело завертелось. Были наняты бойкие молодые люди, которые отправились в Москву продавать паи общества «Сталь». Почему в Москву? Трудно сказать. Видимо было две причины. В Петербурге широко проворачивать эту аферу видимо опасались, так как была вероятность столкнуться с покупателем, который мог быть в курсе дел. Все же достаточно много народу было вовлечено – служащие банка, юристы, инженеры, консультировавшие банк, и т.п., а деловой мир был тогда достаточно узок. Вторая причина, – это не утверждение, а скорее предположение – видимо на Москву Ротштейн смотрел примерно как Энди Такер на Питсбург. В Москве много жирных карасей с тугими кошельками.
Наживка для московских карасей была неплоха. Даже три одинаково сочных наживки – на любой вкус.
Во-первых, конечно, жадность. Тут было чем поманить – богатейшее месторождение железной руды, высокое качество руды, дешевизна добычи (практически на поверхности лежит!), дешевизна доставки до питерских заводов – и рядом, не с Урала везти, и без железной дороги, можно доставлять водой, что значительно дешевле. Тут кстати пригодился и доклад венского профессора – им продавцы паев активно пользовались, в качестве подтверждения богатства месторождения (не менее миллиарда пудов руды!) и в качестве подтверждения того, что дело поставлено на серьезную основу. Вообще, ссылка на экспертизу иностранного профессора, кончено, добавляет уверенности. Конечно, к этому добавлялись и разговоры о высоких будущих дивидендах, и о том, что когда дело встанет на ноги, стоимость паев взлетит до небес. Были еще и намеки, что мол, есть признаки того, что кроме железной руды там есть залежи серебра и платины, да что серебро, там железа столько, что даже один пай миллионером сделает!
Эта наживка была проглочена в Москве с огромным аппетитом. Н.А. Варенцов так описывает свою встречу с В.А. Хлудовым, одним из главных пострадавших в этом деле: «Василий Алексеевич возводил свои глаза к небу, твердя только одно: «Поймите, близ столицы руда на земле, даже ее рыть не придется, а качество ее не хуже руды с горы Благодать на Урале. Если я получу только один пай, буду счастливейшим человеком!» В это время глаза его сверкали и вид у него был ненормального человека от жадности и боязни, что ему не достанется даже одного пая.» (Н.А.Варенцов. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое. М., 1999, стр. 231).
Вторая наживка была – тщеславие. Московским купцам было чрезвычайно лестно участие в одном акционерном обществе с великим князем. Конечно, прежде всего – именно с великим князем, но и другие пайщики имели громкие имена – крупнейший петербуржский банк, Ротштейн, близкий человек к министру финансов… Эта магия громких имен тоже работала. Даже после того, как Н.А.Варенцов, вернувшись из поездки в Тулмозеро, твердо убеждал всех, желавших его слушать, что это дело – явное мошенничество, многие отказывались ему верить. Ибо с одной стороны – мнение еще достаточно молодого человека, а с другой – великий князь Петр Николаевич, Ротштейн, С.-Петербургский Международный банк, профессор из Вены. Хотя кого-то сведения Варенцова и охладили – так, Московский Торговый банк, который собственно и командировал Варенцова в Тулмозеро, и планировавший предварительно покупку паев на три миллиона рублей, от этой сделки отказался.
И третья наживка была специфически московская. У многих москвичей тогда был своего рода комплекс деловой неполноценности. Мол мы тут живем вдали от столицы, зарабатываем свою копеечку (копеечка, правда, зачастую была очень немалой), а все самое вкусное всегда проходит мимо – расхватывают петербургские банки, столичные воротилы и иностранцы. Этот комплекс очень красиво использовали. Был пущен слух, что великий князь Петр Николаевич поставил условием своего участия в деле, чтобы паи продавались прежде всего отечественному капиталу. Если бы не это, мол, то, конечно, все бы раскупили иностранцы. То есть, это редкая возможность для москвичей наконец поучаствовать в дележе сладкого пирога без иностранцев. И тут же был пущен встречный слух, что условие великого князя своим чередом, а петербургские банки, конечно, найдут возможность продать паи иностранцам через подставных лиц. Это уже был классический коммерческий прием – покупайте быстрее, думать некогда, еще чуть-чуть и вообще ничего не достанется, все уйдет иностранцам.
Для кого из московских покупателей какая именно наживка оказалась наиболее сладкой, сказать трудно. Но 30,000 паев общества «Сталь», принадлежавших Международному банку москвичи раскупили. Из них 20,000 приобрел В.А.Хлудов, который и стал главным пострадавшим в этом деле. Кроме него, покупателями были также такие известные люди как Н.П. Бахрушин, К.П. Бахрушин, В.И. Якунчиков, С.В.Перлов. Международный же банк, продав свои паи, полностью перекинул свои убытки на новых покупателей, покрыв свои расходы. И очень похоже, что даже остался с прибылью.
Какое-то время после этого общество «Сталь» продолжало вести свои дела, и даже в первый год выплатило пайщикам хорошие дивиденды (как утверждали злые языки – дивиденды заплатили из денег, вырученных от продажи паев, да больше было и неоткуда). Но кончилось все, естественно, полным крахом ввиду невозможности с прибылью добывать руду. Один из служащих общества впоследствии рассказывал Варенцову, что последнюю зарплату ему выдали стенными часами, висевшими в конторе общества – денег у общества не было совсем, не то что на дивиденды, даже на зарплату сотрудникам.
Но однако и это еще не конец. Есть у этой истории еще и небольшой десерт. В тот момент, когда В.А.Хлудов уже стал крупнейшим пайщиком общества, но полная безнадежность дела еще не стала для него очевидной, он получил через Ротштейна известие, что великий князь Петр Николаевич хотел бы с ним встретиться. «Как с человеком большого ума и деловитости, и притом добавил, что они оба большие пайщики в общем деле». Хлудов познакомился с Петром Николаевичем и даже был приглашен к нему на обед. Так что, не совсем зря были потрачены деньги – не каждый из московских миллионеров мог похвастаться тем, что был приглашен на обед великим князем!
Правда за этот обед Хлудову пришлось заплатить еще раз: во время обеда князь упомянул о том, что в связи со строительством дворца в Крыму у него возникла нужда в наличных, и он собирается заложить часть своих паев «Стали». И что, если бы Хлудов смог бы под залог этих паев дать взаимообразно некоторую сумму, то князь был бы благодарен, и вернул бы вскоре с процентами. Хлудов, с радостью согласился – будучи в восхищении от знакомства с великим князем, приглашения на обед, любезного приема, и, конечно, будучи уверенным в том, что паи общества «Сталь» наинадежнейший залог.
Надо ли говорить, что когда Василий Алексеевич набрался смелости напомнить о долге, ему было отвечено через управляющего великого князя, что денег у князя сейчас нет, но что князь не будет возражать, если Хлудов вместо денег обратит в свою пользу находящиеся у него в залоге паи общества «Сталь», на что он имеет полное право. Паи к тому времени, конечно уже не стоили ничего…
Забавная история. Только не ясно, что стало с деловой репутацией господина Ротштейна, после того, как мыльный пузырь лопнул.
ОтветитьУдалитьНу, и как Великий Князь отмывался от этой истории - тоже вопрос.